Елене Игнатовой

Резные наличники в северном городе дрем
вплетаются в стекла студеными кольцами кружев.
Осада сменила осеннюю стынь декабрем,
у стен монастырских бессилье свое обнаружив.

С высокого берега космос особо глубок,
а ночь черезмерна, сурова и нетороплива,
и редкий прохожий, зажавшись, бежит в "Погребок",
спеша отогреться за кружкой холодного пива.

К утру поднимаются в воздухе гомон и смех
колючей поземки, пирующей в брошенных храмах,
а тихая женщина ей отвечает за всех
серебряной лирой в серебряных северных странах.

Бесится котенок, катясь, как клубок шерстяной,
и чья-то калитка в проулке картавит глумливо,
а мы завоеваны снегом, печной болтовней,
шаманством свечей да скупой акварелью прилива.