Не Царское Село - древнее и покойней,
покуда спит бездомный менестрель,
качается, небес касаясь колокольней,
святая колыбель.

В Селе уже давно поэты не родятся.
Не твой ли это крест? Чернеет неспроста
последний из семи - ему дано остаться
планетою Христа.

И этой же холодно-пристальной планетой
на нем дано унять - кого из четверых? -
за память языка, за то, что звездной метой
пронизан каждый стих.

Не здесь ли, за семью забытыми замками,
сплетаются ходы, миры и времена?
Как только мы вернем все то, что стало нами,
исчезнут имена,

каштаны застучат, захлопнутся ворота,
нальется кровью крест и рухнет к алтарю.
Но кто-то не поймет, и не услышит кто-то,
и я - не повторю.