Кто может знать, кума, кто может знать,
Чьи губы завтра меня будут целовать
в такой-то год! Лиловый рот. Холерный Крым.
Давно мы с музой ни о чем не говорим.

Под бой волны гудок гортанный вдалеке
о молодом напоминает моряке -
он дважды вытер липкий кортик о бушлат:
- От так, браток! А суд - он токо обешшат.

Мальчишка смотрит сквозь бинокль за кордон -
в тенистом парке золотой аккордеон
играет паре ветеранов, и мотив
сентиментален по-немецки и тосклив.

Ленивый дождь идет по купам на Ростов.
Уже полгода ты не ждешь моих стихов,
но Бог настолько от земли моей отвык,
что я невольно позабыл Его язык.

Старик кореец, босиком и в бороде,
так лихо пляшет, ударяя по воде.
- Рыбак! Рыбак! - вопит он. - Выйду ль здесь к Петру?!
А я все думаю, что будто не умру.

И море сытое сползает после двух,
на берег замшевый ботинок отрыгнув.
Концы шнурка его, представь себе, кума,
еще шевелятся. Как усики сома.